Правительства могут меняться, но методы и механизмы, при помощи которых нас превратили в колонии, остаются теми же. На одного президента США, обладающего чувством этики, в течение 28 последующих лет пришлось трое, совершивших геноцид, и четвертый, который интернационализировал блокаду.
Организация американских государств (ОАГ) была механизмом этих преступлений. Только ее дорогостоящий бюрократический аппарат принимает всерьез решения ее Межамериканской комиссии по правам человек (МАКПЧ). Наша страна была последней из испанских колоний после четырех веков оккупации и первой, освободившейся от господства США после более чем шести десятилетий.
«Свобода стоит очень дорого, и надо или смириться с тем, чтобы жить без нее, или решиться купить ее за ее цену», — учил нас апостол нашей независимости.
Куба уважает критерии правительств братских латиноамериканских и карибских стран, которые думают иначе, но не желает быть частью этой организации.
Даниэль Ортега, выступивший в Порт-оф-Спейн со смелой и исторической речью, объяснил народу Кубы, что независимые страны Африки не пригласили бывшие колониальные державы Европы вступить в Организацию африканского единства. Это позиция, достойная того, чтобы принимать ее во внимание.
ОАГ не могла помешать Рейгану развязать грязную войну против его народа, минировать порты, прибегнуть к наркоторговле, чтобы приобретать боевое оружие, финансировать смерть, увечья, тяжелые травмы десятков тысяч молодых людей такой маленькой страны как Никарагуа. Что сделала ОАГ, чтобы защитить ее? Что она сделала, чтобы не допустить вторжения в Санто-Доминго, убийства и исчезновения сотен тысяч человек в Гватемале, авиационных налетов, убийств видных церковных деятелей, массовых репрессий против народа, вторжений на Гренаду и в Панаму, государственного переворота в Чили, пыток и исчезновения людей там, в Аргентине, Уругвае, Парагвае и других местах? Она хоть раз обвинила Соединенные Штаты? Как она оценивает в исторической перспективе эти факты?
Газета «Гранма» опубликовала то, что я написал об антикубинском решении, принятом МАКПЧ. Потом я полюбопытствовал, какое решение было принято в отношении Венесуэлы. Более или менее тот же вздор.
Боливарианская революция пришла к власти иным путем, чем революция на Кубе. В нашей стране политический процесс был резко прерван коварным военным переворотом, совершившимся при содействии правительства США 10 марта 1952 года, за несколько недель до всеобщих выборов, которые должны были состояться 1 июня того же года. На Кубе еще раз у народа не оставалось бы иного выбора, чем смириться. Кубинцы вновь начали борьбу, на этот раз закончившуюся совсем иначе. Почти через семь лет Революция впервые в истории одержала победу.
Революционные бойцы с минимальными военными ресурсами, более 90% которых были отняты у врага, после 25 месяцев войны при поддержке народа и благодаря заключительному наступлению революционной всеобщей забастовки смели тиранию и взяли под контроль все ее вооружение и центры власти. Победоносная Революция превратилась в источник права, как в любую другую эпоху истории.
В Венесуэле было иначе. Чавес, революционно настроенный военный, какими были и другие на нашем полушарии, пришел на пост президента путем, установленным нормами буржуазной конституции, как лидер Движения V Республики в союзе с другими левыми силами. Предстояло совершить Революцию и создать ее инструменты. Если бы возглавленный им военный мятеж победил, Революция в Венесуэле возможно пошла бы иным курсом. Однако он был верен установленным законным нормам, уже доступным ему в качестве главного пути борьбы. Он ввел в обычай консультироваться с народом всякий раз, когда это оказывалось необходимо.
Он провел народный плебисцит по новой Конституции. Ему сразу же пришлось познакомиться с методами империализма и его союзников-олигархов, стремившихся вернуть себе и сохранить власть.
Государственный переворот 11 апреля 2002 года был ответом контрреволюции.
Реакция народа снова возвратила его к власти, когда его, изолированного, отрезанного от всех, вот-вот должны были уничтожить правые силы, побуждавшие его подписать отречение.
Он не уступил и сопротивлялся, пока его не освободили сами же члены венесуэльской морской пехоты, и вертолеты Вооруженных сил вновь перевезли его во дворец Мирафлорес, который уже был занят народом и солдатами отряда из форта Тиуна, восставшими против высших офицеров-путчистов.
Я думал в те дни, что его политика радикализируется; однако, заботясь о единстве и мире, в момент наибольшей силы и поддержки он был великодушным и вступил в переговоры со своими противниками, стремясь к сотрудничеству.
Ответом империализма и его приспешников на эти действия был нефтяной переворот. Быть может, одной из самых блестящих битв, данных им в этот период, была битва за обеспечение топливом венесуэльского народа.
Мы говорили с ним много раз с тех пор, когда он посетил Кубу в 1994 году и выступал в Гаванском университете.
То был настоящий революционер, но по мере того, как он осознавал царившую в венесуэльском обществе несправедливость, его идеи углублялись, и, в конце концов, он пришел к убеждению, что для Венесуэлы нет иной альтернативы как радикальные и полные изменения.
Он знает до малейших деталей идеи Освободителя, которым глубоко восхищается.
Его противники понимают, что непросто одержать победу над упорным борцом, который не отдыхает ни минуты. Они могут пойти по пути его физического уничтожения, но внутренние и внешние враги знают, что значило бы это для их интересов. Могут существовать сумасшедшие и безумные фанатики, но от этих опасностей не свободны лидеры, народы и само человечество.
Если думать хладнокровно, Чавес является сегодня сильнейшим противником капиталистической системы производства и империализма. Он превратился в настоящего эксперта по многим основным проблемам человеческого общества. Я видел его в эти дни, когда он открывал десятки учреждений здравоохранения. Это впечатляющее. Он резко критикует положение, существовавшее с такими жизненно важными службами, как гемодиализ, находившимися в частных учреждениях и оплачиваемых государством. Бедняки были обречены на смерть, если у них не было денег. Так происходило со многими другими службами, которые имеются сегодня в новых больничных учреждениях и оснащены самой современной аппаратурой.
Он мастерски использует самые мельчайшие подробности, касающиеся национального производства и сферы социальных услуг. Он владеет теорией и практикой социализма, который требуется его стране, и усиленно отстаивает свои самые глубокие убеждения. Он определяет капитализм таким, каким он есть, не изображает его карикатурно, а демонстрирует рентгеновские снимки и изображения системы.
Речь идет о своеобразной и одиозной совокупности форм эксплуатации человеческого труда — несправедливой, неравной, произвольной. Он говорит не просто о трудящемся, он показывает его по телевидению, когда тот работает своими руками, проявляя свою энергию, свои знания, свой ум, создавая товары или услуги, необходимые для людей; он спрашивает их об их детях, их семье, жене или муже, близких родственниках, где они живут, что изучают, что делают для повышения уровня своих знаний, интересуется их возрастом, заработной платой, размером будущей пенсии, разоблачает нелепые измышления в отношении собственности, распространяемые империалистами и капиталистами. Он показывает больницы, школы, фабрики и заводы, мальчиков и девочек, приводит данные о промышленных предприятиях, сооружаемых в Венесуэле, о машинном оборудовании, называет цифры роста занятости, данные о природных ресурсах, показывает планы, карты и сообщает о только что найденном газовом месторождении. Самая последняя мера, принятая конгрессом, — это закон о национализации 60 главных предприятий, ежегодно обслуживающих ПДВСА — государственное нефтяное предприятие — на сумму, превышающую 8 миллиардов долларов. Они не были частной собственностью, их создали неолиберальные правительства Венесуэлы на средства, принадлежавшие ПДВСА.
Я никогда не видел идеи, так ясно преображенной в изображения и переданной по телевидению. Чавес не только обладает особым талантом улавливать и передавать сущность процессов; этому благоприятствует также исключительная память; не бывает, чтобы он забыл слово, предложение, стихотворную строку, музыкальную фразу, он сочетает слова, выражающие новые понятия. Он говорит о социализме, стремящемся к справедливости и равенству; «пока продолжает жить в умах культурный колониализм, старое никак не умрет, и новому никак не родиться». В статьях и письмах он сочетает стихи и красноречивые фразы. В особенности он доказал, что он — политический лидер Венесуэлы, способный создать партию, непрерывно передавать ее членам революционные идеи и воспитывать их политически.
Я главным образом наблюдал за лицами капитанов и остальных членов экипажей судов национализированных предприятий; в их словах отражается внутренняя гордость, благодарность за признание, уверенность в будущем; за лицами радостных студентов экономического факультета, назвавших его крестным отцом выпускного курса, когда он сказал им, что требуется более 400 из них для поездки в Аргентину; они должны быть готовы для работы на 200 новых предприятиях, включенных в программу, созданную вместе с этой страной; они будут направлены туда после окончания курса, чтобы пройти подготовку по производственным процессам.
С ним был Рамонет, пораженный работой Чавеса. Когда примерно восемь лет назад мы начали свое революционное сотрудничество с Венесуэлой, он был во Дворце Революции, задавая мне бесконечные вопросы. Писатель знает эту и ломает себе голову, пытаясь угадать, что заменит капиталистическую систему производства. Наверняка венесуэльский опыт удивляет его. Я был свидетелем исключительных усилий в этом направлении.
Это битва идей, заранее проигранная противником, которому нечего предложить человечеству.
Недаром ОАГ пытается лицемерно представить его как врага свободы слова и демократии. Прошло уже почти полвека с тех пор, как это затупившееся и лицемерное оружие сломалось, натолкнувшись на твердость кубинского народа. Сегодня Венесуэла не одна и опирается на опыт 200 лет исключительной патриотической истории.
Это борьба, которая только еще начинается на нашем полушарии.