Общий кризис капитализма

По окончании форума по проблемам глобализации и развития с участием более 1500 экономистов, ученых и представителей международных организаций, собрав­шихся в Гаване, я получил письмо и документ от Атилио Борона — доктора политических наук, профессора поли­тической и социальной теории, руководителя Латиноаме­риканской программы заочного обучения социальным нау­кам (ПЛЕД), занимающего также другие важные научные и политические посты.

И решил написать об идеях, содержащихся в его до­кументе. Использую в кратком пересказе его собственные слова.

«Мы находимся перед лицом общего капиталистиче­ского кризиса, первого по размерам, сравнимым с кри­зисом 1929 года и так называемой «Долгой депрессией» 1873—1896 годов. Кризиса комплексного, цивилизацион-ного, многомерного, чья длительность, глубина и геогра­фический охват наверняка будут большего масштаба, чем те, которые ему предшествовали.

Речь идет о кризисе, далеко выходящем за сферу фи­нансовую или банковскую и затрагивающем реальную эко­номику во всех ее подразделениях. Он затрагивает глобаль­ную экономику и далеко перешагивает за границы США.

Его структурные причины следующие: это кризис сверхпроизводства и одновременно субпотребления. Не­случайно он вспыхнул в США, потому что эта страна бо­лее тридцати лет живет искусственно внешней экономией, внешним кредитом, а эти две вещи не бесконечны: пред­приятия задолжали сверх своих возможностей. Государ­ство также задолжало сверх своих возможностей, чтобы вести не одну, а две войны, не только не повышая нало­гов, но и сокращая их. Граждан систематически стимули­руют путем торговой рекламы влезать в долги, чтобы под­держивать непомерный, нерациональный и расточитель­ный консюмеризм.

Но к этим структурным причинам надо добавить дру­гие: ускоренное финансизирование экономики, неудержи­мую тенденцию к ввязыванию во все более рискованные спекулятивные операции. После открытия «источника мо­лодости» капитала, благодаря которому деньги порожда­ют новые деньги, обходясь без самовозрастания, которое дает им эксплуатация рабочей силы, и принимая во внима­ние, что огромные массы фиктивного капитала можно по­лучить за несколько дней или максимум недель, прибавле­ние капитала приводит к тому, что оставляются в стороне любые подсчеты и любая щепетильность.

Возникновению кризиса способствовали и другие об­стоятельства. Неолиберальные методы дерегулирования и либерализации привели к тому, что самые могуществен­ные действующие лица, кишащие на рынках, навязали за­кон джунглей. Огромное разрушение капиталов в мировом масштабе, которое характеризуют как «творческое разру­шение». На Уолл-стрите это «творческое разрушение» при­вело к тому, что обесценение предприятий, котирующихся на этой бирже, достигает почти 50%; предприятие, которое ранее котировало на бирже капитал в 100 миллионов, те­перь имеет 50 миллионов! Падение производства, цен, за­работной платы, покупательной способности.

Финансовая система в целом вот-вот лопнет. У нас уже банковские потери составляют более 500 миллиардов дол­ларов, ожидается добавление еще триллиона. Более десят­ка банков обанкротились, и еще сотни ожидают той же участи. Сейчас уже более триллиона долларов было пере­ведено из Европейского фонда развития банковскому кар­телю, но потребуется еще полтора триллиона, чтобы под­держать ликвидность банков в ближайшие годы. То, что происходит сейчас, — это начальная фаза долгой депрес­сии, и слово «рецессия», столько употребляемое в послед­нее время, не отражает во всем его драматизме того, что будущее готовит капитализму.

Обыкновенная акция «СШсогр» потеряла в 2008 году 90% своей стоимости. В последнюю неделю февраля она котировалась на Уолл-стрите по 1,95 доллара за акцию!

Этот процесс не является нейтральным, потому что принесет пользу самым крупным и лучше организованным олигополиям, которые вытеснят с рынков своих соперни­ков. «Дарвиновский отбор самых способных» расчистит путь к новым слияниям и предпринимательским альян­сам, вынуждая самых слабых к банкротству.

Продолжается ускоренный рост безработицы. Число безработных в мире (примерно 190 миллионов в 2008 году) может на протяжении 2009 года возрасти еще на 51 мил­лион. Бедные трудящиеся (едва ли зарабатывающие два евро в день) составят 1,4 миллиарда, т.е. 45% экономически активного населения планеты. В США рецессия уже унич­тожила 3,6 миллиона рабочих мест. Половину за послед­ние три месяца. В ЕС число безработных составляет 17,5 миллиона, на 1,6 миллиона больше, чем год назад. На 2009 год предусматривается потеря 3,5 миллиона рабочих мест.

Кризис сильно ударит по некоторым центральноамерикан­ским государствам, а также по Мексике и Перу вследствие их тесных связей с американской экономикой.

Кризис, который коснулся всех секторов экономики (банки, промышленность, страхование, строительство и так далее), распространяется по всей международной ка­питалистической системе в целом. Решения, принимае­мые в мировых центрах и затрагивающие дочерние ком­пании на периферии, вызывая массовые увольнения, при­остановку в цепи платежей, падение спроса на расходные материалы и т.д..

США решили поддержать детройтскую Big Three («Chrysler», «Ford», «General Motors»), но только чтобы они спасли свои заводы внутри страны. Франция и Шве­ция объявили, что обусловят помощь своей автомобиль­ной промышленности: ею смогут воспользоваться толь­ко предприятия, расположенные в своих соответствующих странах. Министр экономики Франции Кристин Лагард заявила, что протекционизм может стать «неизбежным злом во времена кризиса». Испанский министр промыш­ленности Мигель Себастиан настаивает на «потреблении испанских товаров». Барак Обама, добавим мы, продвига­ет лозунг «buy American!».

Идет резкое снижение денежных переводов латино­американских и карибских эмигрантов в развитых стра­нах. (В некоторых случаях денежные переводы являются самой важной статьей в поступлении валюты из-за рубе­жа, превышающей экспорт). Возвращение эмигрантов еще более сокращающее рынок рабочей силы.

Это сочетается с глубоким энергетическим кризисом, основанным на неразумном и грабительском использова­нии ископаемого топлива, который неизбежно сменит ны­нешний. С растущим осознанием катастрофических раз­меров климатических изменений. Добавьте еще и продо­вольственный кризис, обострившийся из-за стремления капитализма поддерживать иррациональную модель по­требления, которая привела к реконверсии земель, годных для производства продуктов питания, под производство агротоплива.

Обама признал, что «мы еще не достигли дна», и Майкл Клэр написал в эти дни, что «если нынешнее эконо­мическое бедствие превратится в то, что президент Оба­ма назвал «потерянным десятилетием», результатом мо­жет стать глобальный пейзаж, полный конвульсий, вызван­ных экономикой».

В 1929 году безработица в США достигла 25%, по мере того как падали цены на сельскохозяйственные продукты и на сырье. /есятъ лет спустя и несмотря на радикальные меры, введенные в действие Франклином Д. Рузвельтом (New Deal), безработица продолжала оставаться очень вы­сокой (17%) и экономике не удавалось выйти из депрессии.

Только Вторая мировая война положила конец этому этапу. А теперь почему он должен быть короче? Если депрес­сия 1873—1896 годов, как я говорил, продлилась 23 года!

Ввиду этих прецедентов, почему теперь мы должны выйти из нынешнего кризиса за несколько месяцев, как предсказывают некоторые публицисты и гуру Уолл-стрит.

Из этого кризиса не выйти, проведя пару встреч G-20 или G-7. Доказательством их радикальной неспособности решить кризис является ответ главных фондовых бирж мира после каждого объявления или каждого утвержде­ния закона о принятии нового плана спасения: ответ «рын­ков» неизменно отрицателен.

Как свидетельствует Джордж Сорос, «реальная эко­номика испытает на себе вторичные эффекты, которые сейчас набирают силу. Поскольку в этих обстоятельствах американский потребитель уже не может служить локомо­тивом мировой экономики, американское правительство должно стимулировать спрос. Так как мы стоим перед уг­рожающими вызовами потепления планеты и энергетиче­ской зависимости, следующее правительство должно будет направить любой план стимулирования на экономию элек­троэнергии, на развитие альтернативных источников энер­гии и на строительство экологических инфраструктур».

Открывается долгий период неопределенностей и пе­реговоров, чтобы определить, в какой форме выйти из кризиса, кто от этого выиграет и кто должен будет опла­чивать его стоимость.

Бреттон-вудские соглашения, задуманные в рамках кейн-сианской фазы капитализма, совпали со стабилизацией но­вой модели буржуазной гегемонии, которая, будучи резуль­татом последствий войны и антифашистской борьбы, име­ла в качестве нового и неожиданного фона укрепление силы тяготения рабочих профсоюзов, левых партий и регулирую­щих и интервенционистских способностей государств.

Уже нет Советского Союза, одно лишь присутствие ко­торого и угроза распространения на Запад его примера склоняли чашу весов при переговорах в пользу левых, на­родных секторов, профсоюзов и т.д.

В настоящее время Китай занимает несравнимо бо­лее важное место в мировой экономике, но не достигает параллельного значения в мировой политике. Напротив, СССР был сильнейшей военной и политической держа­вой. Китай — экономическая держава, но с небольшим во­енным и политическим присутствием в мировых вопросах, хотя он начинает очень осторожный и постепенный про­цесс нового утверждения себя в мировой политике.

Китай может начать играть положительную роль для стратегии перекомпоновки стран периферии. Пекин по­степенно переориентирует свою огромную национальную энергию на внутренний рынок. По многим причинам, ко­торые было бы невозможно здесь обсуждать, эта страна нуждается, чтобы ее экономика росла с показателем 8% в год, как ответ на стимулы мировых рынков или на те, которые порождаются его огромным — только частично эксплуатируемым — внутренним рынком. Если этот вираж подтвердится, можно предсказать, что Китай продолжит нуждаться во многих продуктах, идущих из стран третье­го мира, таких, как нефть, никель, медь, алюминий, сталь, соя, другое сырье и продукты питания.

Напротив, при Великой депрессии 30-х годов Совет­ский Союз очень мало участвовал в мировых рынках. С Китаем дело обстоит иначе: он сможет продолжить иг­рать очень важную роль и так же, как Россия и Индия (хотя в меньшей степени), покупать за рубежом сырье и продук­ты питания, в которых он нуждается, в отличие от того, что происходило с Советским Союзом во времена Вели­кой депрессии.

В 30-е годы «решение» кризиса было найдено в про­текционизме и мировой войне. Сегодня протекционизм встретит многие препятствия ввиду взаимопроникнове­ния крупных национальных олигополии в различных сфе­рах мирового капитализма. В силу строения мировой бур­жуазии, с корнями, лежащими в гигантских предприятиях, которые несмотря на свою национальную базу действуют в огромном числе стран, вариант протекционизма в раз­витом мире будет малоэффективен в торговле Север/Се­вер и политика — по крайней мере, пока и не без напряже­ния — будет склоняться к тому, чтобы уважать параметры, установленные ВТО. Карта протекционизма представляет­ся намного более вероятной, когда она применяется, как это, несомненно, будет, против глобального Юга.

Мировая война, устроенная «национальными буржуа-зиями» развитого мира, готовыми бороться между собой за преобладание на рынках, практически невозможна, по­тому что такие «буржуазии» были вытеснены подъемом и консолидацией имперской буржуазии, которая периодиче­ски собирается в Давосе и для которой вариант военного столкновении является феноменальной нелепостью.

Это не значит, что эта мировая буржуазия не поддер­живала бы, как она делала это до сих пор в отношении во­енных авантюр США в Ираке и Афганистане, осуществ­ление многочисленных военных операций на периферии системы, необходимых для сохранения рентабельности американского военно-промышленного комплекса и кос­венно — для крупных олигополии остальных стран.

Нынешняя ситуация не похожа на ситуацию тридца­тых годов. Как говорил Ленин, «капитализм не падет, если нет социальной силы, которая заставит его упасть». Сего­дня эта социальная сила не присутствует в обществах ка­питализма метрополий, включая Соединенные Штаты.

США, Великобритания, Германия, Франция и Япония решали свою борьбу за имперскую гегемонию военными средствами.

Сегодня гегемония и господство ясно находятся в ру­ках США. Это единственный гарант капиталистической системы в мировом масштабе. Если бы США пали, про­изошел бы эффект домино, который вызвал бы крах почти всех капитализмов метрополий, не говоря о последстви­ях на периферии системы. В случае, если Вашингтон уви­дел бы, что ему угрожает народное восстание, все поспе­шили бы ему на помощь, потому что он — последний оп­лот системы и единственный, кто в случае необходимости может помочь остальным.

США — незаменимый актер и бесспорный центр ми­ровой империалистической системы: только он имеет бо­лее 700 военных миссий и баз примерно в 120 странах, со­ставляющих последний резерв системы. Если остальные варианты потерпят крах, сила предстанет во всем ее ве­ликолепии. Только США могут развернуть свои войска и свой военный арсенал, чтобы сохранить порядок в мас­штабе планеты. Это, как сказал бы Сэмюэль Хантингтон, «одинокий шериф».

Эти «подпорки» империалистического центра опира­ются на неоценимое сотрудничество остальных имперских партнеров или их конкурентов в сфере экономики и даже большинства стран третьего мира, которые накапливают свои резервы в американских долларах. Ни Китай, ни Япо­ния, ни Корея, ни Россия, если говорить о самых крупных обладателях долларов на планете, не могут ликвидировать свои запасы в этой валюте, потому что это было бы само­убийством. Конечно, это также соображение, которое сле­дует принимать с большой осторожностью.

Поведение рынков и вкладчиков всего мира укрепляет американскую позицию: кризис углубляется, планы спасе­ния оказываются недостаточными, Доу-Джонс Уолл-стрит падает ниже психологического барьера в 7 ООО пунктов, — опускаясь ниже отметки 1997 года! — и несмотря на это люди ищут прибежища в долларе, котировка евро и золо­та падает!

Збигнев Бжезинский заявил: «Меня беспокоит то, что у нас будут миллионы и миллионы безработных, поло­жение многих людей будет действительно очень плохим. И эта ситуация будет сохраняться определенное время, пока вещи возможно улучшатся».

Мы находимся перед лицом кризиса, который намного больше, чем кризис экономический или финансовый.

Речь идет о комплексном кризисе цивилизационной модели, которая невыносима экономически; политически, не обращаясь все больше к насилию против народов; также невыносима экологически, ввиду разрушения, в некоторых случаях необратимого, окружающей среды и невыносима со­циально, потому что деградирует человека до невообрази­мых пределов и разрушает саму ткань социальной жизни.

Поэтому ответ на этот кризис не может быть только экономическим или финансовым. Господствующие классы сделают именно это: используют обширный арсенал публич­ных ресурсов, чтобы социализировать потери и поддержать крупные олигополии. Замкнутые на защите своих самых без­отлагательных интересов, они даже лишены видения, чтобы представить себе более комплексную стратегию».

«Кризис не коснулся дна, — говорит он. — Мы нахо­димся перед общим кризисом капитализма. Никогда не было кризиса больше. Тот, что происходил в 1873—1896 годах, длился 23 года, он назывался «Долгой депрессией». Другим очень серьезным был кризис 1929 года. Он также длился не менее 20 лет. Нынешний кризис — комплекс­ный, цивилизационный, многомерный».

Он тут же добавляет: «Это кризис, который далеко вы­ходит за сферу финансовую, банковскую и затрагивает ре­альную экономику во всех ее подразделениях».

Если кто-нибудь возьмет это резюме и будет носить его в кармане, будет читать его время от времени или вы­учит на память, как маленькую Библию, он будет лучше информирован о том, что происходит в мире, чем 99% его населения, где гражданин живет, осаждаемый сотня­ми рекламных объявлений и насыщенный тысячами ча­сов известий, сериалов и художественных фильмов, дей­ствительных или лживых.