Гражданская война и иностранная интервенция в России

На всех этапах борьбы Советской России с интер­вентами и белогвардейцами большевики сочетали бое­вые действия войск с пропагандой на противника. Тако­му сочетанию они придавали исключительное значение.

Во-первых, большевики очень хорошо понимали роль идеологического воздействия на массы. В условиях ре­волюционного подъема в России популярные лозунги быстро доходили до сознания вражеских солдат, разла­гающе действовали на их боевой дух;

Во-вторых, интервенты и белогвардейцы обладали военным и техническим превосходством над Красной Армией. Чтобы ослабить воздействие этого фактора, требовалось в самых широких масштабах использовать идеологическую форму борьбы.

Хорошо продуманная и разветвленная система поли­тической пропаганды среди войск интервентов, белогвар­дейцев и населения давала значительные результаты. Это признавали и противники большевиков. Типичный при­мер — рецензия на книгу некоего А.А. фон Лямпе в бе­лоэмигрантском журнале «Часовой»: «Помимо прочих причин, повлекших за собой поражение белых, автор совершенно справедливо противопоставил блестяще организованную красную пропаганду против бездарно-бюрократических белых «Освагов» и полного отсут­ствия белых пропагандистов на фронте».

Путем пропаганды социалистических идей больше­вики стремились изменить политическую ориентацию солдат противника, пробудить у них классовое сознание. Тем самым большевистская пропаганда добивалась рас­слоения неприятельских армий по классовому признаку, подрыва единства их рядов, что делало эти армии менее боеспособными.

Политическая работа среди интервентов отличалась от агитации и пропаганды в войсках белогвардейцев. Солдат экспедиционных корпусов большевики призыва­ли поддержать лозунг «Руки прочь от Советской Рос­сии!». В качестве конкретных путей выхода из войны им предлагали:

— по примеру трудящихся России повернуть ору­жие против своих классовых врагов — капиталистов;

— отказываться воевать и требовать от своего ко­мандования немедленного возвращения домой;

—  сдаваться в плен Красной Армии.

Наиболее действенным оказался призыв требовать отправки домой, ибо он в наибольшей степени соответ­ствовал сложившейся обстановке, особенностям нацио­нальной психологии солдат стран-интервентов, совпадал с требованиями гражданского населения этих стран.

В процессе пропагандистской работы среди белогвар­дейцев и интервентов большевики старались учитывать классовую психологию противника.

Основная масса населения России времен граждан­ской войны (более 80%) проживала в деревне. Учитывая этот факт, большевики апеллировали прежде всего к интересам крестьянства. Главной чертой крестьянской психологии была вековая мечта о земле. Вот почему во­прос о собственности на землю стал главным в пропа­ганде. Пообещав в 1919 году отдать крестьянам землю без всяких условий, большевики смогли, во-первых, на­брать в свои войска более 1 миллиона добровольцев (при­чем почти все они имели опыт мировой войны), а во-вто­рых, получили мощнейший аргумент для привлечения на свою сторону насильно мобилизованных солдат белых армий. Как известно, землю крестьянам большевики в самом деле отдали. Другое дело, что они их обманули и всего через 12 лет превратили крестьян в рабов, лишен­ных и собственной земли, и каких бы то ни было прав.

Большую пропагандистскую работу большевики вели среди военнопленных. Об ее эффективности свидетель­ствует тот факт, что уже к сентябрю 1918 г. в Красной Армии сражалось более 130 тысяч иностранных военно­пленных.

Ведущую роль в психологическом воздействии на противника играли печатные средства. Широко исполь­зовались такие формы, как устная пропаганда, нагляд­ная агитация и обратный отпуск военнопленных.

Основными видами печатной продукции для войск и гражданского населения противника были листовки, га­зеты и брошюры. Их издавали как в центре — в Москве и Петрограде, так и на местах. Только политические органы РККА в 1919—20 гг. издавали 80 наименований специальных газет и журналов для солдат противника. Тиражи агитационно-пропагандистской литературы по тем временам были значительными. Листовки и брошю­ры издавали сотнями названий, тиражами в десятки и сотни тысяч экземпляров. Так, в решающие месяцы борь­бы с войсками генерала Н.Н. Юденича (ноябрь-декабрь 1919 г.) 8-я армия распространила одних листовок 4 миллиона экземпляров.

Для повышения эффективности печатной пропаган­ды большевики старались использовать наиболее доход­чивые материалы, такие, например, как листовки-отве­ты, листовки-письма, листовки-призывы. Они учитывали тот факт, что основная масса населения России значи­тельно отставала по своему культурно-политическому уровню от населения западноевропейских стран. Соот­ветственно особенностям аудитории упор делался на упрощенное изложение агитационного материала через политические карикатуры, лубочные картинки, лозунги, короткие стихи сатирического характера с рисунками и т.п.

Распространение агитационных материалов на тер­ритории противника осуществляли специальные лазут­чики и разведывательные отряды, авиация, их доставля­ли воздушные шары, плоты или лодки по течению рек. Их расклеивали на строениях, разбрасывали на улицах и дорогах, оставляли в помещениях при отступлении. Учитывая важность печатной пропаганды, Совет народ­ных комиссаров России в 1918 г. принял постановление, в котором агитационная литература была объявлена срочным грузом.

Устную пропаганду тоже вели как на оккупирован­ной территории, так и непосредственно на фронте. В оккупированных районах основным видом устной про­паганды были индивидуальные беседы. В действующей армии устную пропаганду через линию фронта осуще­ствляли главным образом в ночное время. Большевист­ские агитаторы, владевшие соответствующим иностран­ным языком, выдвигались поближе к вражеским позициям и громким голосом обращались к солдатам противника. Иногда во время таких выступлений завязывались бесе­ды между агитаторами и солдатами противника. На не­которых участках фронта пропагандисты использовали рупоры.

Действенной формой большевистской пропаганды была наглядная агитация. С. Добровольский, бывший офицер армии белогвардейского генерала Миллера от­мечал в своих мемуарах, что большевики выпускали отличные плакаты, иллюстрируя свои лозунги велико­лепными рисунками: «Чувствовалось, что мы еще не оценили всего влияния могучего средства борьбы за психологию народных масс, что мы не умеем опустить­ся до уровня понимания последних… Противник лучше нас знал и понимал с кем имеет дело и бил нас в этой области на каждом шагу».

Радиопропаганда в годы Гражданской войны и ино­странной интервенции еще не получила широкого при­менения, особенно в войсках. Тем не менее, известны отдельные случаи использования радио в качестве сред­ства пропаганды войсками Южного фронта, а также красными флотилиями на Волге, Каме и в Азовском море. Красные радисты общались с радистами белых на раз­личные темы, в том числе на политические. Последние иногда записывали воззвания, призывы, обращения крас­ных, а затем нелегально передавали их сослуживцам.

Одна из причин успеха красной пропаганды заклю­чалась в том, что большевики развернули ее в больших масштабах. На пропаганду выделялись значительные силы и средства. Так, 14 августа 1918 г. В.И. Ленин направил телеграмму Пензенскому губисполкому: «Вто­рая жалоба, что вы сократили агитацию, уменьшае­те тираж листовок, жалуетесь на недостаток денег. Мы не пожалеем сотен тысяч на агитацию. Требуйте срочно денег от ЦИКа, недостатка денег не будет, такие оговорки мы не примем».

Сильной стороной красной пропаганды было то, что она не скрывала трудностей и недостатков, имевших место в Советской России. Газеты и листовки откровен­но рассказывали о бедности, голоде, разрухе, нехватке промышленных и продовольственных товаров. Такой подход создавал видимость объективности пропаганды, вызывал доверие солдат и трудового населения против­ника.

Пропагандистская работа большевиков против войск и населения противника отличалась конкретностью и оперативностью. Особое внимание они уделяли тому, чтобы нащупать самое «больное» место у противника и немедленно воздействовать на него. Так, при окруже­нии польской армии под Киевом частями красной 12-й армии стало известно, что в рядах противника паника, но польские солдаты боятся сдаваться в плен, опасаясь расстрелов и избиений. Тогда срочно, в течение одной ночи, политотдел армии отпечатал 300 тысяч листовок, которые утром на самолете были доставлены в Киев из Конотопа. В них убедительно опровергались эти опасе­ния поляков. « Чтобы дать приблизительную картину способов ведения войны большевистской властью, до­статочно упомянуть, — писал впоследствии бывший белогвардейский генерал Ю. Данилов, — что во время операции большевистских войск на Березине против польских войск Пилсудского было выпущено в течение месяца I миллион 300 тысяч листовок — настоящий бумажный ливень «психологической заразы», причем в день на каждого польского солдата приходилось от 2-х до 3-х листовок».

Высокая оперативность пропаганды на противника достигалась в первую очередь за счет выполнения этой работы низовыми звеньями — политотделами армий и дивизий. Так, редакционное отделение политотдела 3-й армии только в мае 1919 г. отпечатало и отправило в политотделы дивизий для переброски в войска белых 702 тысячи экземпляров воззваний. «Приходилось краснеть от стыда и бешенства, — вспоминал позже белый про­пагандист А. фон Лямпе, — когда большевики, занимая на 2-3 часа какую-нибудь деревню или станцию, пол­ностью обклеивали ее своими прокламациями и газе­тами».

В то же время большевистская пропаганда в годы Гражданской войны и иностранной интервенции не была лишена недостатков. Еще не сложился аппарат спецпро­паганды. Не имевшие четких инструкций и опытных ка­дров местные политорганы вынуждены были работать вслепую, на свой страх и риск. Слабой была пропаганда среди солдат стран-вассалов Антанты: греков, датчан, румын, африканцев. То же самое касается военнослу­жащих только что возникших прибалтийских государств: Эстонии, Литвы, Латвии, Финляндии. Значительная часть листовок носила общеполитический характер, не имела определенного адресата. Некоторые листовки были слиш­ком длинными, не отличались ясной и убедительной ар­гументацией.

Вместе с тем все эти недостатки не умаляют того факта, что большевики намного превосходили против­ника в умении внедрять свои идеи и взгляды в сознание широких солдатских масс и гражданского населения про­тивника. Деникинская газета «Жизнь» отмечала в 1919 г.: «Советская пропаганда, пожалуй, самое страшное ору­жие большевиков».

Если говорить об интервентах, то решающее воздей­ствие на сознание их военнослужащих оказала та дей­ствительность, с которой им пришлось столкнуться в России. Большинство английских, французских, амери­канских солдат отправляясь в Россию надеялось, что они будут там в основном нести караульную службу, спо­койно дождутся окончания мировой войны и без потерь возвратятся домой. Для многих пребывание в России первоначально представлялось занимательной «турис­тической» поездкой, в которой за счет государства мож­но познакомиться с далекой незнакомой страной. Но оже­сточенные бои с частями Красной Армии, неизбежные потери, ненависть местного населения зарождали в со­знании солдат сомнения в правдивости утверждений ко­мандования о том, что их миссия — «спасение русского народа от большевиков».

Однако процесс изменения психологических устано­вок солдат на основе одного только личного опыта проте­кает медленно и непоследовательно. Именно целенаправ­ленная массовая пропаганда в очень большой степени усилила воздействие на них факторов действительнос­ти. Значение большевистской пропаганды признавали даже враги. Французский военный теоретик генерал Серриньи писал: «Большевики оказались мастерами в  искусстве сочетать действия морального порядка с чи­сто военными. Их боевым операциям в Сибири, Поль­ше, на Кавказе всегда предшествовали в нужный момент агиткампании, параллельно направленные к внесению деморализации в ряды армии и в народную толщу противной стороны. Последовавшие результа­ты были изумительны и заслуживают глубочайшего изучения*.

Не случайно Германия одним из условий Брестского мира поставила прекращение революционной пропаган­ды среди войск и военнопленных, а также потребовала закрыть все советские газеты для австро-венгерских войск. Немецкий главнокомандующий генерал Люден-дорф в октябре 1918 г. просил рейхсканцлера принца Макса Баденского принять срочные меры, чтобы спасти немецкий народ «от заражения большевизмом». К концу 1919 г. уже не осталось ни одного руководителя оккупа­ционных армий, который не сознавал бы морально-по­литическое разложение своих войск в связи с воздейст­вием большевистской пропаганды.

Что же касается результатов пропагандистского воз­действия на белогвардейцев, то, как утверждает в своих мемуарах генерал А.И. Деникин, «советская пропаган­да имела успех неодинаковый: во время наших боевых удач — никакого; во время перелома боевого счастья ей поддавались казаки и добровольческие солдаты, но офи­церская среда почти вся оставалась совершенно недо­ступной советскому влиянию».

Высокая эффективность большевистской пропаган­ды среди войск и населения противника несомненна. В то же время ее опыт является весьма специфическим, так как она осуществлялась в условиях гражданской войны, где классовые, социальные отношения играли ведущую роль. Главная ее задача была идеологическая — доход­чиво объяснять всем причины и цели войны с точки зре­ния большевиков. Поэтому неправомерны утверждения некоторых исследователей о том, что ее действенность объяснялась в первую очередь «высоким идейным содер­жанием». Конечно, определенное содержание является основой любой пропаганды. Но главное для эффектив­ности пропагандистского воздействия — не само содер­жание агитационно-пропагандистских материалов, а со­ответствие его общей военно-политической ситуации, конкретной оперативно-тактической обстановке, мораль­но-политическому состоянию противника, его социаль­но-психологическим особенностям.