Пока Жерар был в России, Софи и Гена тоже не бездельничали. Я попросил подготовить мне все материалы по событиям 11 сентября 2001 года.
Первые листы легли на мой стол уже несколько минут спустя: в Интернете обнаружилось огромное количество информации по этой теме. Ничего нового я там не обнаружил, все та же официальная версия: террористы-смертники, угнавшие четыре самолета, врезались в башни Всемирного торгового центра и в Пентагон. Погибло около трех тысяч человек, считая пассажиров захваченных лайнеров. Первый самолет наносит удар в восемь утра, второй — менее чем через час. Затем, в промежутке времени между десятью и половиной одиннадцатого, обе башни обрушиваются: составляющие их основу металлические конструкции не выдерживают огромных температур. Семь часов спустя падает еще одна, «маленькая» башня -— ее падение вызвано крушением двух больших башен-близнецов. Власти всерьез опасаются, что за ней могут последовать и другие близстоящие здания.
В бумагах Варламова по этому поводу написано просто и лаконично: «Арабы никогда не смогли бы попасть самолетами в башни». Честно говоря, сперва я не понял этой фразы. Неужели покойный дипломат вдобавок ко всему еще и расист, считающий арабов органически не приспособленными к управлению самолетом? Действительно, согласно официальным сообщениям, террористы-смертники прошли лишь небольшой курс пилотирования. Но неужели управлять современным самолетом так трудно? Ведь там же сплошная автоматика, которая позволяет лететь почти без участия пилота. Что в этом такого сложного? Ведь в годы Второй мировой японские камикадзе умудрялись поражать своими самолетами небольшие эсминцы — цель намного меньшую, чем огромная башня.
Неужели Варламов подсунул мне явный бред? В поисках ответа на этот вопрос я позвонил своему двоюродному дяде, тридцать пять лет отработавшему на гражданских линиях «Эйр Франс». Я задал ему совершенно простой вопрос: какова вероятность у меня, любителя, прошедшего краткий курс учебы на маленьких тренировочных самолетах, с первого раза научиться управлять тяжелым пассажирским «боингом»?
Ответ был достаточно прост и предсказуем: пока за меня работает автопилот, я могу сидеть в кресле и курить кальян. Если же мне захочется выполнить какие-то маневры самостоятельно, то это получится у меня не сразу и не вдруг. А шанс попасть в цель шириной шестьдесят пять метров (именно такова ширина башни-близнеца) вообще ничтожно мал.
— Но ведь камикадзе попадали… — заспорил я.
— Что ты знаешь о камикадзе, умник? — взорвался дядя. — Пару раз видел по телевизору эффектные кадры, и все? Да ты хоть знаешь, что на одну удачную атаку приходилось несколько десятков промахов? Что попадали в корабли пилоты, отлетавшие на своем самолете сотни часов, а не какие-то паршивые любители вроде тебя! И даже они промахивались по авианосцам, у которых палуба больше, чем футбольное поле! Ты хоть понимаешь, что у нынешних пассажирских самолетов скорость в три раза выше — под тысячу километров в час, а маневренность такая, что они пролетят километры, прежде чем свернут хоть на пару градусов с установленного курса. Случайный порыв ветра может отнести тебя в сторону на десятки метров. Даже я — я! — не смог бы ручаться, что попаду в такую цель!
Мой дядя — один из немногих людей, которых я действительно уважаю, несмотря на его грубость. А может, именно благодаря ей. В любом случае пилот он профессиональный и зря молоть языком не станет. Впоследствии я проконсультировался еще с парой опытных летчиков, и они полностью подтвердили дядины слова: попасть в башню Всемирного торгового центра пассажирским «боин-гом» — это все равно что попасть камнем с крыши девятиэтажного дома в лежащую на асфальте иголку. Простым любителям это не под силу.
А «боинги» с ювелирной точностью с первой попытки врезались в самый центр обеих башен!
Кто же сидел в их кабинах?